Новости политика Россия - iCity.life Мурманск

Результаты нового социологического опроса, проведенного в России «Левада-Центром», оказались одновременно и ожидаемыми, и неожиданными. То, что в нынешней Российской Федерации общественные настроения ориентированы на реабилитацию сталинизма и ностальгию по советским временам, было хорошо известно. В том числе и из последних исследований того же «Левада-Центра». Однако слишком красноречивыми стали результаты последнего опроса. Выяснилось, что аж 56% опрошенных россиян сожалеют, что СССР распался, и только 33% считает, что крах советского режима был неизбежен. Более того, 58% опрошенных стремится к восстановлению Советского Союза и социалистической системы, и 31% настроен против этого. Ответы респондентов на другие вопросы интервьюеров дают примерно такой же результат, только под другими ракурсами: ностальгия по СССР, стремление к его восстановлению и любовь к тоталитарному социализму образца Сталина — Брежнева.

Что ж, ничего принципиально нового в этом нет — скорее речь идет о реанимации уже несколько подзабытого старого, но не так уж и давнего в масштабах истории. «Народ и партия едины!» — таким был один из главных пропагандистских лозунгов последних десятилетий существования СССР. Соответствовала ли реальность этому лозунгу? В значительной степени — да. Ведь большинство населения супердержавы по тем временам так привыкло к специфике жизни в «осажденной крепости», к противостоянию «проискам мирового империализма», к поклонению мертвым и живым вождям партии, что не представляло себе ничего другого — ну, разве что чтобы все стало еще «круче», чтобы»был порядок как при Сталине», но без угрозы лично для тебя попасть в ГУЛАГ.

Впрочем, существовало и меньшинство — которое тайком вслушивалось в забитые «глушилками» передачи ВВС, «Голос Америки» и Радио «Свобода», читало Самиздат и скопированные на «Эрах» (были такие громоздкие устройства) изъятые из библиотек книги опальных авторов, критиковало в разговорах на кухнях с друзьями не только «отдельные недостатки» (их признавала и официальная пресса), но и фундаментальные изъяны системы… Этому меньшинству казалось, что как только исчезнет «железный занавес», как только потоки информации получат возможность свободно протекать по просторам одной шестой суши, как только народ прочитает «Доктора Живаго» и «Архипелаг ГУЛАГ», то практически сразу все изменится к лучшему, наступит эпоха политической свободы, поэтому никогда уже ни одна партия не сможет требовать, чтобы народ был слит с ней в идеологическом экстазе.

Именно это меньшинство в конце 1980-х и начале 1990-х взяло на себя миссию демонтажа тоталитарного социализма, разрушения СССР и обеспечения свободного доступа к информации на одной шестой части суши. Однако дальше процессы в новых или восстановленных независимых постсоветских государствах пошли по-разному.

На части бывшего советского пространства демократия достигла больших или меньших, но неоспоримых успехов. Но в России и Беларуси эти успехи оказались непрочными. Еще меньше они стали в Казахстане, не говоря уже об Узбекистане и Туркмении. Более того — не на всей территории Украины, образно говоря, меньшинство стало большинством. На Донбассе и в Крыму большая часть населения сначала была единой с компартией, затем с кучмовским блоком «За ЕдУ», затем — с Партией регионов. И это несмотря на свободный Интернет, несмотря на «Архипелаг ГУЛАГ», несмотря на провозглашенную политическую свободу…

Почему же так? Виноваты какие-то генетические дефекты? Неумение и нежелание полагаться на собственный разум и собственные силы? Или непреодолимые исторические традиции, привычки жить в условиях деспотизма? Или еще что-то? Ведь в российском случае все те, кто хочет сделать прошлое будущим, не могут не иметь достаточной информации о реальных «достижениях» советского социализма и о тоталитарной сущности СССР, более того — о тех угрозах их собственным судьбам и судьбам их потомков, которые неизбежно повлекут за собой дальнейшие попытки хотя бы частичного восстановления советской супердержавы (Крым, Донбасс, Сирия — все это как раз из числа этих попыток, осуществляемых Кремлем и Лубянкой при поддержке большинства россиян). Но получается, что информация есть, а вот желания ее воспринимать, особенно у тех, кого социологи относят к категории «массового человека», нет, так же, как нет и желания думать собственными головами…

С другой стороны, тот факт, что даже треть россиян считает, что крах СССР был неизбежен, а попытки его восстановить — обреченными и опасными, наглядно свидетельствует: генетика вряд ли виновата в тоталитарных настроениях «массового человека», так как те же гены и у противников советского тоталитаризма. И исторические традиции (а они преимущественно имперские) тоже, как видим, неоднозначно влияют на разные категории людей, которые населяют Российскую Федерацию. Так в чем же причина «второго пришествия» советизации в России?

И здесь, на мой взгляд, стоит упомянуть выдвинутую еще 30 лет назад, в начале перестройки, гипотезу российского философа Вадима Межуева (не путать с его сыном Борисом, ярым шовинистом и проектантом «русского мира»!): массовая поддержка тоталитаризма является симптомом несовершенства, неполноты процесса национального самосозидания. Именно эту незавершенность, неизбежную в условиях деспотической самодержавной империи, которая пыталась перенять от Запада только военную и промышленную технологии, отвергая технологии социальные, называл Межуев главной причиной успеха тоталитарных идей среди россиян в 1917-20 годах и в последующий период. А что мы имеем сегодня? Разве во времена СССР или позже российская нация как сообщество свободных граждан прошла основные этапы своего упрочения, несмотря на роль «старшего брата»? Нет. Большинство россиян воспринимает мир под архаичным ракурсом, который Европа уже отправила в прошлое. Эти россияне в поисках национального «я» и стремятся восстановить СССР, какие бы катастрофы для них и мира это ни предвещало…